Воины Ионии храбро сражаются за свою отчизну. Занять береговую линию для  Ноксуса уже являлось достижением. Но весь остальной остров, естественно, являлся враждебным для захватчиков. Партизанские засады, изматывающие осады, а теперь ещё и пропадающие в лесах бойцы. Уже третий посланный в разведку солдат не возвращается в лагерь. В условиях войны это, конечно, небольшая цена, но для отряда Дариуса это потери серьезные. Некоторые местные рассказывали, будто бы в чаще живет некое существо. Её голос столь обворожителен, а смех — так игрив... Её называют лисой-обольстительницей Кицунэ. Досужий вздор пугливых сопляков.
«Наверняка шлюха какая-нибудь отдается солдатам, а потом убивает, когда те теряют бдительность.»
        В любом случае, потери более непозволительны. Гладиатор, повидавший разных существ, был готов встретиться даже с таким. И он-то был уверен, что своего дружка в штанах он удержать сумеет. Осталось только найти эту самую «лису». Команда солдатам была дана «держаться подальше от леса», в случае, если Дариус не вернется. Но в себе-то он был уверен. Войны отдали честь командиру и заняли свои посты, когда красный плащ, развеваясь на ветру, скрылся за деревьями.
        Двигаться по лесу было довольно тяжело. Заросли тут были густые. Да ещё и не меньше пуда железа на плечах. Хоть их вес почти и не ощущался, ибо тело привыкло, в походе это порой так мешало... Вдруг, в глубине чащи послышался женский голос. Мелодичный. Высокий. Нежный. Дариус достал топор и медленно двинулся в сторону того, из чьих уст могла литься мелодия. Хоть мужчина и не был ценителем музыки, но не мог не признать, что музыка была красива. Певица, что скрывалась в густых лесах, словно звала этой грустной песней путников к себе. И это только лишний раз насторожило Длань Ноксуса. Он был уверен, песня эта была нечеловеческая, словно наделенная некими чарами.
        И как только мужчина подошел совсем близко, песня внезапно умолкла. Дариус выглянул из-за дерева, осмотрелся. Поляна была пуста. Но сделана была словно для какой-то особой цели. Трава на ней примята. Кто-то здесь был, и недавно. А стало быть, это место следует осмотреть с большей тщательностью. Дариус подошел ближе к центру поляны, присел на колено и потрогал траву. Она была ещё тёплая. На ней сидели. Долго. И резко встали. Быть может, за экс-гладиатором сейчас наблюдают. Он встал, огляделся вокруг и схватил топор обеими руками, на случай если придется сражаться.

Отредактировано Darius (2015-06-03 17:22:01)

         На несколько мгновений, звуки леса словно утихли. Будто поляна эта находилась так глубоко в сердце лесов, куда едва ли мог добраться человек. И, видимо, сюда заманивала своих жертв эта пресловутая Кицунэ. Дабы они не услышали, что творится вне этого места. Дабы их зов о помощи затерялся в бескрайнем лесу. Как же так выглядела эта женщина? Дариус посылал опытных воинов, которые знают, как противостоять женским чарам. Столь ли красива она была, что даже монах едва ли удержался бы от нарушения своего обета безбрачия? Или, быть может, дело тут было в некой неведомой ранее магии?.. Позади раздался шорох, словно кто-то выходит на полянку. Черновласый ноксианец резко развернулся туда, откуда шел звук, и в ту же минуту он понял, что был прав во всех предположениях.
         Из-за деревьев показалась девушка. Красоту её едва ли можно было выразить словами. До сей поры, Дариус наивно полагал, что Кассиопея Дю Кюто — самая красивая не только в Ноксусе, но и, возможно, во всем Валоране. То, что он увидел сейчас, разрушило все его ранние представления о женской красоте. Грация незнакомки была даже изящнее, чем кошачья. Фигура её была идеальна, и в то же время выглядела естественно. Пожалуй, если сравнивать любую городскую леди и это невыразимо прекрасное создание, то можно провести аналогию, что ноксианки, демасийки и прочие жительницы полисов были словно принуждены быть красивыми. Будто им это едва ли дано с рождения. Эта же красавица словно была рождена, чтобы быть идеальной. Её кожа светла, словно первый снег. Волосы — темны, подобно безлунной ночи. Когда девушка подняла взгляд, вглядываясь в голубые глаза Дариуса, воин пытался найти точное сравнение: её очи были янтарными, или же, скорее, золотыми?
         Даже одежда её была изящна и утонченна. Такая, какую едва ли могли сшить лучшие ноксианские кутюрье. Ткань идеально облегала фигуру, не полнила её носительницу, не сковывала её движения, в которых была небывалая легкость и грация. И главное, она походила, скорее, на домашний халат, нежели на пышное платье, какие ноксианки надевают на приемы и балы. Эта прекрасная дева (мужчине хотелось верить, что всё же дева, столь чиста и невинна она была) выглядела так, словно она хозяйка этих мест. Быть может, так оно и было. Красота её была естественной, природной, первозданной...
         Задача была едва ли выполнима, но Длань Ноксуса, согласно положенному ему статусу, должен, обязан был держать себя в руках. Его не должна была обмануть смазливая мордашка. Если слухи — правда, то эта женщина не только красива. Она, несомненно, очень опасна. Наверняка, она пользовалась тем, что сдержать своё вожделение к ней трудно. Она заманивала своей красотой, а позже убивала несчастных жертв. И вот, она заговорила. Проклятие, даже её голос был столь благозвучен, что едва ли хотелось дать ей замолчать. Её речь была столь же прекрасна, как переливы Этваля леди Соны. Конечно, она поинтересовалась, кто же ступил на принадлежащие ей земли. Но спросила не с повелительным тоном хозяйки. Наоборот, она пыталась привлечь война своей робостью и нерешительностью. Словно, в её дом вошел некто слишком сильный, и она не могла дать должного отпора. И её было некому защитить.
— Ну, типа того... — ошеломленно пробубнил Дариус. Даже в его собственном голосе потерялась уверенность. Хотел бы он говорить всё так же властно, как он привык это делать. Но что-то ему не давало...
— А ты, вестимо, та самая Кицунэ. Соблазнительница, что завлекает воинов и путников в свои угодья и убивает, испивая их души...
Дариус до конца не мог поверить, что такое существо может быть столь коварно...

          Речи лесной леди всё не умолкали. Жалуется, видите ли, на то, какие-же люди глупые и несуразные, боятся того, чего не могут понять. Да только Дариус был не из тех людей, которого так просто напугать всякими глупыми россказнями. Иначе, боясь за свою жизнь, мужчина не пошел бы сюда.
— Ну, что ты, продолжай, красавица, я тебя не останавливаю. Голосишь ты больно красиво, — сделал комплимент ноксианец. Сделал, как умел. Дариус — тот ещё «дамский угодник», так что вряд ли от него можно ожидать чего-то чувственного, нежного, красноречивого, поэтичного... Жизнь сделала его прямолинейным. Война ей помогла. А печальный опыт в личной жизни поставил на получившийся торт смачную вишенку.
— Да только зубы мне не заговаривай.
          Длань Ноксуса сделал пару шагов к своей собеседнице. Теперь он был к ней достаточно близок, чтобы протянуть руку и достать ею до незнакомки. Она прямо всем своим видом хотела показать, что желает близости со столь бесцеремонно вторгнувшимся в её места ноксианского захватчика. Будь обстоятельства чуть иные, черноволосый гладиатор не отказал бы себе в таком удовольствии. Небесного цвета глаза  осматривали девушку с ног до головы, словно в руки Дариуса попал прекрасный и умело ограненный бриллиант. Ладонь его коснулась прекрасного лица, и ею войн ощутил нежную, словно шелк, кожу златоглазой красавицы.
— Я, конечно, не верю этой брехне селюков про всяких духов, портящих урожаи, зверей, режущих скот, монстров, живущих под кроватью... Я верю фактам. Фактам о том, что я послал в этот лес разведчиков. Пять человек. Обученных бойцов, которым не страшен ни один зверь леса. Женатых мужчин, что поклялись в верности своим женам. И ни один из них не вернулся. — Дариус перехватил девушку за затылок, и грубо притянул к себе, — И тут появляешься ты... Девушка, с чьей красотой едва ли сравнится любое чудо природы. Прячется в лесах. Рядом с которыми, по поверьям, бродит некая «обольстительница». Факты. И все против тебя.
          Дариуса не смутить милыми глазками, что «так желают жить» или «я вся в твоей власти». Столько раз девушки смотрели на него таким взглядом. И за каждым этим взглядом — по ножу в спине. Плети гладиаторов-тренеров, клинки убийц и гладиусы врагов — ничто не причиняло такой боли, как женское коварство и предательство. С тех пор Длань Ноксуса сопротивляется любым попыткам обольщения. И даже беря это во внимание, ноксианский захватчик не мог не отметить, что конкретно эта особа может добиться успеха, одна из немногих. Столь очаровательна она была.
— Так что, если ты хочешь уйти отсюда целой, советую тебе начать говорить.
И почему «целой», а не «живой»? Ведь во власти Дариуса находилась жизнь, столь хрупкая, как и её носительница. Но почему он не желает позволить себе умертвить эту женщину? «Кажется, я уже вот-вот окажусь в её сетях. Что-то в этой чертовке неестественное. Магическое...»